Палама.ру

Доклад на актовом дне Митрополии Пирея на тему «Первенство», Соборность и единство Церкви

Εισήγηση στην Ημερίδα της Μητροπόλεως Πειραιώς με θέμα: «Πρωτείον» , Συνοδικότιτα καί Ἐνότης τῆς Ἐκκλησίας

Η ΛΕΙΤΟΥΡΓΕΙΑ ΤΗΣ ΕΝΟΤΗΤΑΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ ΚΑΙ ΟΙ ΕΣΦΑΛΜΕΝΕΣ ΘΕΟΛΟΓΙΚΕΣ ΠΡΟΥΠΟΘΕΣΕΙΣ ΤΟΥ ΠΑΠΙΚΟΥ ΠΡΩΥΕΙΟΥ

Профессор Фессалоникийского университета

г-н Димитирий Целенгидис

ВВЕДЕНИЕ

Единство Церкви на всех ее уровнях, административно-правовом и благодатно-харизматическомх, имеет вполне ясное богодухновенное основание. Являясь таинственным образом, оно, однако, живет, действует и проявляется внешним образом евхаристически.

С самого начала единство Церкви, как основополагающее ее свойство, проистекает из самой ее сущности и в особенности выражает ее самосознание, которое исторически запечатлено вполне официально и таким образом, который находится вне всяких дискуссий, в определении II Вселенского собора (381г.), который завершил составление Символа веры Церкви.

Тем самым, с помощью Символа веры, мы со всей торжественностью исповедуем, что верим «в единую, святую, кафолическую (соборную) Церковь». Но если Церковь является ОДНОЙ, согласно Символу веры, тогда, в соответствии с экклезиологической смысловой последовательностью и согласно буквальному пониманию этого слова, не могут существовать инославные церкви, ни матери, ни сестры, ни дочери и внучатые церкви. ЕДИНАЯ и единственная Церковь, то есть она мистически рождает «водой и Духом» своих членов, а не рождает иные церкви.

Исходя из формулировки Символа веры следует, что единство, как основополагающее свойство одного, в данном случае как свойство ЕДИНОЙ Церкви, является несомненной данностью нашей веры. И в действительности, в сознании церковного тела единство Церкви является онтологической данностью, и оно окончательно и неотвратимо гарантировано главой Церкви, Христом, через постоянное пребывание Духа Утешителя в ней уже со дня святой Пятидесятницы.

По этой причине единство остается живо востребованным для конкретного и носящего имя христианина члена Церкви в любую историческую эпоху. Живая потребность членов Церкви в единстве составляет личностное упражнение в их соработничестве для испытанного пребывания и неложного принесения плодов в живом и животворящем богочеловеческом теле Христа, Церкви. Это верное всеобщее чувство единства со Христом и через Него со всем Триединым Богом, а также и между нами, как членами Церкви, является целью вочеловечения для нас Бога, с тем чтобы мы становились не только единым телом Христа, но и единым Духом в Триедином Боге (См. Еф. 4, 4-5, «одно тело и один Дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение». Это недвусмысленно и ясно изложено в первосвященнической молитве Христа, которой мы будем касаться в нашем докладе далее. )

Конкретно единство Церкви существует и законным образом является в вере, в богослужении и управлении Церкви Христовой. В каждом случае вышеуказанное трехчастное единство находит и черпает свое основание в трех достоинствах Христа: пророческом, первосвященническом и царском. В дальнейшем эти три указанных фактора единства Церкви необходимо рассматривать как взаимозависимые и неразрывные установления единого и полного единства Церкви.

Единство Церкви, в действительности, сколько на административно-правовом, настолько и на жизненно-харизматическом уровне, вне онтологического характера различения между нетварной сущностью и нетварными энергиями Троичного Бога, в сущности реально остается непостижимым, но и богословски бездоказательным. Вышеназванное различение, является результатом благодатно-харизматического и опытного характера православного богословия, оно составляет «ключ» к пониманию характера единства Церкви. Поэтому и это различение будет, прежде всего, непременно предполагаться на протяжении всего рассмотрения нашего вопроса, будет пронизывать по всей оси и разумно руководить всеми предлагаемыми нами частями доклада.

ЕДИНСТВО В ВЕРЕ

I Вселенский собор 325г. Никея

Единство Церкви, как мы уже замечали, не составляет некой саморазумеющейся и абстрактной догматической истины независимой от жизни Церкви, но выражает ее самосознание и опыт жизни во Святом Духе. Мистическое тело Христа, Церковь, становится харизматической сферой, в которой формируется, переживается и является единство верующих как образ-икона единства Троичного Бога. Единство верующих является плодом причастности их нетварной благодати Троичного Бога и составляет выражение жизни единой и всегда единственной Церкви как неразрывное единство и совершенное общение личностей. Следовательно богословско-онтологические основы для сообщения верующим единства Триединого Бога находится в основании и устройстве Церкви как теле Христа, в котором верующие гармонично пребывают как его члены.

Верующие, как жилище божественных личностей, благодатно призываются жить по образу Троичного единства и этим образом выражать их общение и причастность к жизни Троичного Бога. Кроме того, согласно евангелисту Иоанну, осуществление единства верующих по образу единства божественных лиц является их свидетельством в мире: «Да будут все едины, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17, 21).

В выше упомянутой первосвященнической молитве Христос, согласно свт. Афанасию Великому, просит от Отца Своего единства для верующих по образцу их собственного единства. Конечно, в данном случае единство верующих не имеет отношения к природе Троичного Бога, потому что «только всякая природа пребывает удаленной от Него » (Κατά Ἀρειανῶν 3, 26, ΒΕΠ 30, σ. 269 ) Единство верующих как членов единой и единственной Церкви основывается не на природе, а на нетварной божественной энергии и славе Троичного Бога. С другой стороны, это предположение о таком положении является во всяком случае несомненным, поскольку сама ипостасная Истина, непосредственно в первосвященнической молитве недвусмысленно это подтверждает: «И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня». (Ин. 17, 22-23) И именно в данной области и находится разъясняющий «ключ» к пониманию единства Церкви, которое основывается на Святом Духе. То, что соединяет верующих в Церкви, то, что делает Церковь одной и нерасторжимой, органичным богочеловеческим телом, — это сама нетварная боготворящая слава и благодать Троичного Бога. Это нетварное божество, которое содержит и совершает тело Церкви, благодатно усваивается и навеки пребывает на служении в Церкви, мистически, благодатью Христа, Который является главой единого богочеловеческого тела Церкви (См. Еф. 1, 22 -23). В этом теле происходит онтологическое и харизматическое осуществление «Я в них» Христа.

Следовательно необходимым фактором нашего единства с Троичным Богом во Христе является благодатное явление Святого Духа с помощью прилагаемых наших усилий. Иначе говоря, единство наше с Троичным Богом не имеет причины в нашей природе, но во Святом Духе. (См. Свт. Афанасий Великий, Κατά Ἀρειανῶν 3, 25 ΒΕΠ 30, 271 «Следовательно Дух пребывает в Боге, а не мы сами по себе») Действительно, это благодатное единство Церкви является в нас при согласии взглядов и существовании единого образа мышления. (Κατά Ἀρειανῶν 3, 23, ΒΕΠ 30, 269).

Но если единство Церкви как мистического и богочеловеческого тела, а также и единство отдельных верующих между собой как членов Церкви, в соотвествии с образом единства Троичного Бога, осуществляется непосредственно и лично Самим Троичным Богом через нетварные энергии Святого Духа, тогда становится понятным, что инославные, римо-католики, протестанты, которые в данном случае не составляют Церквей, но являются религиозными обществами с церковным именем, поскольку изменяют через Filioque апостольскую веру Церкви в Троичного Бога и, в действительности, не делают различия между нетварной сущностью и нетварными энергиями в Боге, утверждают недостижимость онтологического и благодатного характера их единства с Троичным Богом и вместе с нами во Христе.

Но и во всякой иной желаемой форме единства с инославными, которая избегает вышеуказанных богословских оснований для «повсюду переданной веры», в действительности это единство является недостижимым. Однако, представители поместных Православных Церквей с их сильнейшим центром, Вселенской Патриархией, являют себя как имеющими иной взгляд на единство Церкви. При этом особенно характерным является тот факт, что в первом параграфе сомнительного Предварительного плана Смешанной Международной Комиссии по Богословскому Диалогу с римо-католиками на Кипре в октябре 2009г., упоминается то, что в согласованном общем документе Равенны (2007г.) римо-католики и православные ведут речь об «эпохе нераздельной Церкви» (См. Текст Равнны п. 41). Вполне ясно, что эта формулировка заранее дает для членов Смешанной Богословской Комиссии основание считать, что сегодня не существует неразделенной Церкви. И, следовательно, сегодня Церковь является разделенной, несмотря на веру Церкви, которую мы главным образом исповедуем в нашем Символе веры. Однако это означает отпадение от Церкви всех тех, которые сознательно утверждают то что и документ принятый в Равенне, который говорит о тождественности Церкви, потому что более чем косвенно явным образом не приемлется положение догматического учения II Вселенского собора.

Но римо-католики уже и прежде отошли от догматического учения II Вселенского собора из-за добавления в Символ веры Filioque. Filioque зародилось и появилось на Западе, когда переживание благодатного пребывания Святого Духа в церковной полноте уступило место компетенции папы. В сущности Filioque выкристаллизовало возникшее отчуждение от животворного опыта нетварной благодати и энергии Троичного Бога, с помощью которой непосредственным образом осуществляется истинное общение с человеком и прежде всего в носителе единства Бога и человека, то есть в Церкви.

Следовательно по причине нашего расхождения в догматах с римо-католиками не может существовать наше единство с ними ни по существу ни даже формального. Однако поскольку странность догматического экклезиологического характера является то, что текст Равенны – последовательный продолжатель предшествующих совместных документов в Монако, Бари, Валааме и Баламанде – ведет речь об общей апостольской вере, общих таинствах и экклезиологическом характере инославных. Тем самым делается ошибочное и богохульное впечатление, что с помощью этого Текста Равенны обвиняется во лжи Христос, Который нас уверял, что всякая отколовшиеся от виноградной лозы ветви не могут приносить плода. То есть члены Международной Богословской Комиссии в своём Документе уверяют, что несмотря на свои еретические уклонения римо-католики составляют Церковь и что они обладают подлинными таинствами. В сущности логической и богословской странностью является то, что представители Православных поместных Церквей не постигают колоссальной догматической ошибки допущенной римо-католиками в отношении тварного характера их таинств, ошибка в отношении чего главным образом и делает недействительным вышеупомянутое утверждение римо-католиков, но которое скрепляют своей подписью и православные представители. Сами римо-католики нас убеждают о существовании у них учения и тварности благодати, что является в действительности с точки зрения опыта неудачным опытом жизни Церкви во Святом Духе и отсутствем Богочеловеческого характера единства во Святом Духе. Следовательно при существующих такого рода условиях с точки зрения богословия видится совершенно бесцельным предпринимать попытку искать возможности для единства церковного характера с римо-католиками. Иначе говоря, это единство реально и практически не осуществимо, поскольку оно противоречит богословским основаниям Церкви и ее онтологическому свойству.

ЕДИНСТВО В БОГОСЛУЖЕНИИ

Какая бы ни была форма единства Церкви, без литургического и евхаристического единства всякое единство является безусловно несовершенным. Само единство Церкви как единого тела, является прежде всего митическим фактором. С помощью своих таинств Церковь сочетает людей в мистическое тело Христа, соединяет и делает едиными их с главой тела, но и между собой также. В итоге, она соделывает их единым Духом с Троичным Богом во Христе посредством Святого Духа, сообщая им благодатное обожение в соответствии со степенью их восприимчивости, динамическим образом, в перспективе и несовершенстве в пределах нетварного царства Христова, невечернего и неизменяемого восьмого дня будущего вечного века.

Единство Церкви как целое и единство верующих как членов Церкви имеет ощутимое, видимое свое явление в Евхаристическом собрании во время Божественной литургии, и особенно, и прежде всего во время причащения верующими Святых Тайн Христовых. Тогда несомненно и действительно по мере нашей очищенности и готовности мы причащаемся внешним образом залога в нетварном царствии Христа. Тогда мы причащаемся действительно, благодатно, посредством нетварной боготворящей благодати и энергии со всем Троичным Богом, вступаем в общение с Матерью Божией, с бесплотными умными умами, с от века угодившими Богу усопшими праведниками и святыми, а также и со всеми по всей вселенной верными, которые являются реальными членами тела Христова и способными к восприятию нетварной Его боготворящей благодати. При этом характерным является чувственный опыт, по средством дикции и слышания, восприятия Евхаристического собрания не только в ушедших в прошлое святых, но в называемых именах современного церковного священноначалия во время наивысшего момента освящения Святых Даров.

Однако в данном случае нам необходимо дать несколько важных богословских разъяснений и уточнений, поскольку сегодня мы имеем опасения из-за существующего недоверия, фильтрации, мистического, так называемого дерзкого идолослужения. Это выдвигается теми, по причине якобы целесообразности, которые односторонне выделяют уставное, законное выражение таинств Церкви, как если бы они совершались магически и механически, даже и вне Церкви. Но тем самым ими отвергается святоотеческий взгляд на таинства как выражение Церкви. Таинства являются ключами церковного древа, частями ее сердца, как как говорит свт. Николай Кавасила. Они содержат нетварную соединяющую силу Святого Духа для осуществления и переживания верующими членами единства онтологического характера на вполне ясных основаниях.

Итак, единство Церкви осуществляется через нетварную боготворящую благодать таинственно и, в особенности, через божественную Евхаристию, однако не механически и безусловно. Напротив, благодатное единство поставляет для верующих условие – очищение от греха, их свободная синергия-соработничество, а что к относится к вере — иметь соответствующий образ мышления. Иначе говоря Бог прославляется верно в рамках богослужения только тогда, когда славословие совершается «едиными усты и единым сердцем». Но здесь необходимым условием является не только одна вера, но и одна в Духе Святом жизнь. Это становится вполне очевидным с точки зрения богословия, потому что Бог как Самопрославляемый, может в действительности прославляться и нами, но только тогда, когда мы обладаем действующего в самих себе Его Духа, Который мы приемлем во время нашей персональной Пятидесятнице, в святом Миропомазании.

Однако когда случается так, что церковное священноначалие имеет иное мышление, и конечно же противоположное догматическому сознанию Церкви, как оно изложено в решениях Вселенских соборов, тогда единство священноначалия с телом и главой Церкви, очевидно, становится, с литургической точки зрения, проблематичным.

В особенности проблематичным для единства Церкви в богослужении являются случаи, когда появляется такое положение, когда конкретное священноначалие, поминаемое за божественной Евхаристией, мыслит и живет таким образом, что ее поведение становится неприемлемым для направления и духа священных канонов Вселенских соборов. Когда случается так, что церковное священноначалие, для того чтобы приступить к совершению совместных молитв с инославными и принять, пусть даже и молча, совместные документы, которые подписывают ее представители вместе с инославными, когда тем самым непосредственно на деле явным образом считается, что инославные составляют церкви, в экклезиологическом понимании этого термина, и что, следовательно, инославные обладают подлинными таинствами, даже несмотря на тот факт, что сами инославные отвергают нетварный характер благодати и энергий таинств, тем самым, фактически священноначалие пренебрегает таинством Церкви и ее богочеловеческим характером и низводит ее до чисто человеческой организации. В таком случае они считают надежнее в некоторой степени искусственно подделывать единство конкретного священноначалия под настоящую Церковь. Тогда в действительности это единство, к которой стремится священноначалие, исчерпывается лишь тварностью и низводится на человеческий уровень. Тогда это единство, в действительности, не включает в себя Троичного Бога, поскольку что касается единства, которому следуют римо-католики, то они на догматическом уровне отвергают нетварный характер божественной благодати, которая как божество по-существу упраздняет пропасть между нетварным Троичным Богом и тварным человеком. Однако, тем самым, в действительности, упраздняется божественное приобщение нетварному Богу нетварного человека. Но когда случается и так, что наша жизнь членов Церкви не согласуется с сознанием и воззрением Церкви, тогда являемое во время богослужения наше некое законо-уставное единство является внешним и условным. Очевидно, что оно не таково, какое Христос просил от Бога Отца в Своей первосвященнической молитве, поскольку единство не воспринимает важного признака на богословских богодуховновенных основаниях для усвоения и переживания его всем чувством.

К несчастью календарная реформа, находясь в богословской связи с экуменической открытостью, в рамках Православной Церкви стала причиной для разрушения богослужебного и админтстративного единства между новокалендаристами и ревнителями православия — старостильниками.

Мы считаем, что эта проблема должна волновать наше священноначалие и на богословском уровне и из любви, поскольку должно быть достигнуто наше единство в православной вере. Наша история после 1920г. может нам помочь обоюдно критически отнестись к проблеме Экуменизма с той целью, чтобы восстановить полное единство и общение между нами.

ЕДИНСТВО В ОБЛАСТИ УПРАВЛЕНИЯ

Божественная литургия в Константинополе во врем встречи глав Православных Церквей, октябрь 2008г. В центр патриарх Константинопольский Варфоломей, справа святейший патриарх Московский Алексий II (+ 2009г), справа блаженнейший архиепископ Афинский Иероним.

Это касается конкретно единства Церкви в священных канонах и административно-организационного и имеет по существу свое богословское основание в царском и священническо-пастыском достоинствах Христа.

Единство Церкви в области управления в особенности имеет непосредственное отношение к традиционному ее устройству, к эсхатологическому характеру ее онтологии, но и к харизматическо-благодатному ее облику. Устойчивые ереси и прочные церковные расколы являют собой уклонение от традиционного восприятия Церкви.

Видимое единство Церкви, в действительности, выражается, как мы уже говорили, мистически во время богослужения, а более конкретно и прежде всего в божественной Евхаристии. Но в равной мере видимое единство Церкви, бесспорно и несомненно, исторически является на вершине адмистративного выражения Церкви во время Вселенских соборов. В них излагается и формулируется соборно и непогрешимо, со всякой силой точности, сознание и мысль Богочеловеческой главы Церкви, которую высказывает и все Троичное Божество, поскольку одной является воля Отца и Сына и Святого Духа. Этот верный и точный характер соборного изложения по содержанию всей Церкви сохраняется в характерной формулировке этих Соборов, как, например, в определении Апостольского собора в Иерусалиме: «Ибо угодно Святому Духу и нам» (Деян. 15, 28), или как во Вселенских Соборах: «последуя во всем святым отцам…» Таким образом, в сознание священноначалия Церкви хранится сознанием и мыслью Святого Духа, Который является действующим в опытных членах иерархии Церкви и это находит непосредственное подтверждение, поскольку иерархия высказывается смиренно, т.е. таким образом «последуя святым отцам». Это означает, что всякий собор епископов должен иметь согласие и «последовать святым отцам». В противном случае, какое бы то ни было решение не будет иметь не только законного характера, но и в сущности будет шатким.

«Ключом» для убеждения в истинности сознания и мысли Церкви, которая выражает право отдельной поместной Церкви или целой Церкви, является догматическое сознание церковной полноты. Так, догматическое сознание членов всей Церкви становится явным образом высочайшим критерием истины. То есть окончательным суждением и об этой Вселенскости некоего Всеправославного собора обладает, как непогрешимым суждением, полнота членов Церкви, и в особенности со стороны догматического сознания церковной полноты членов Церкви. В этом последнем содержится вполне определенное значение единства мистического тела, которое, несомненно, выражается законным образом высшей иерархией всей Церкви в рамках Всеправославного или Вселенского собора.

Из вышесказанного становится ясным, что единство в управлении Церкви сохраняется законным образом, но не механически и демократически. Оно сохраняется только в Духе Святом. Это в действительности означает, что единство в управлении Церкви имеет онтологические и в особенности богоустановленные предпосылки. То есть оно предполагает онтологическое единство верующих в мистическом теле Христа и ощутимое переживание во всем явления и присутствия Святого Духа, которое как нетварная боготворящая благодать содержит мистическое тело, сущностно (онтологически) и благодатно соединяет тварные члены с нетварным божеством Богочеловеческой Главы мистического тела Церкви. Это означает, что богословски дозволенным и духовно необходимым является то, что какой-бы то ни было верующий мог бы оспаривать законность изложенного соборного решения высшим управлением Церкви, поскольку он с несомненностью уверяет, что данное конкретное решение не является «последованием святым отцам». Следует заметить, что при такой позиции он остается в единстве с Главой мистического тела, но и также со всей Церквью.

Единство Церкви не гарантируется и не обеспечивается механическим образом при помощи богоустановленного института соборности. Как бы то ни было, он предполагает наличие богодухновенного мышления епископата во время собора. Иначе говоря, истинная соборность по букве и главным образом по духу слова проявляется в том, кто находится вместе на Пути, которым в данном случае является ипостасный Путь, Христос. Но быть с Ним означает не просто законно и традиционно, но главным образом существенно и действенно только во Святом Духе, и только когда по существу этот человек обладает «умом Христовым».

Из выше сказанного становится очевидным, что в большинстве случаев единство Церкви в основном, но и в особенности в управлении ее не обеспечивается Первым (Πρώτο) и Председателем какого бы то ни было собора.

Однако, если мы будем считать каждого Первого в управляющей иерархии Церкви в качестве выразителя и гаранта единства (насколько таковым считают римо-католики в первом тысячелетии является якобы папа, настолько во втором тысячелетии в пределах Православия таковым является Вселенский патриарх, как считают и пытаются ввести эту идею некоторые упомянутые последние документы), тогда неизбежно нам необходимо будет принять то, что и некоторые Первые (Πρώτοι) осуждаясь как еретики, как на Западе, так и на Востоке, обеспечивали единство Церкви с их ересью, до тех пор, пока они находились на своих законных управляющих Церковью местах. Однако это означало бы, что единство обеспечивалось бы механическим образом, заочно ошибочной личной верой Первых (τῶν Πρώτων). Но это бы также означало, что единство Церкви не имеет онтологического и богоустановленного характера, или же что Церковь может существовать либо как разделенная, либо в ереси. Однако нечто подобное находится в полном противоречии с установленными законными границами веры, которые изложены в Символе веры для ЕДИНОЙ Церкви.

Совместный документ Равенны (2007г, п. 41) вероятно непосредственным образом и вполне явно желает утверждать , что место Первого (τοῦ Πρωτεῖου) по силе равнозначно всей Церкви, вопреки различному пониманию этого на Востоке и на Западе в первом тысячелетии. Но исходя из этого, мы в соответствии с канонами Вселенских соборов признаем, что речь идет о «Первенстве чести» (Πρεσβεῖα τιμῆς), а не о о Первенстве власти в управлении (Πρωτεῖο διοικητικῆς ἐξουσίας) на всемирном уровне. Что же касается «первого» (См. 34 Апостольское правило, 2, 3, правила II Вселенского собора и 28 IV Вселенского собора), то правила ограничивают его компетентность и авторитет управлением строго на поместно-епархиальным уровне.

Мы считаем, что не существует ни богословской ни святоотеческой необходимости весьти богословский диалог (см. Свт. Афанасий Великий и свт. Григорий Палама) с римо-католиками о Первенстве папы во всей Церкви, пусть даже и в первом тысячелетии, поскольку римо-католики не являются членами Церкви, оставаясь и до сего дня упорствующими в своих еретических уениях о Filioque, и о тварности божественной благодати, которые находятся в непосредственной связи с Первенством и непогрешимостью папы.

ОШИБОЧНЫЕ БОГОСЛОВСКИЕ ОСНОВАНИЯ УЧЕНИЯ О ПЕРВЕНСТВЕ ПАПЫ

Римский папа Бенедикт XVI в своей инструкции 2007г.незадолго до Смешанной Богословско Комиссии в Равенне назвал все церкви , не имеющие общения с Римским епископом, ущербными

Если мы ближе, с точки зрения догматической и исторической, подойдем к учениям о первенстве папы и Filioque, то мы заметим. что они появляются и развиваются параллельно. Эти два характерных догматических отклонения сопровождают друг друга исторически.

Исторической точкой отсчета учения о папском первенстве является IV столетие как на Западе, так и на Востоке. Уже на Западном соборе 371г. утверждается, что соборы без согласия и разрешения папы являются недействительными. На Востоке свт. Василий Великий говорит о «высокомерии папы», в то время как Деяния наших Вселенских соборов сообщают о папских притязаниях, которые передают представители пап вплоть до VIII Вселенского собора (879-880) при патриархе Фотие. Является историческим фактом, который подтвержден на международном уровне, что Православный Восток никогда не признавал в Римском епископе Первенство в административном валастном управлении ни в теории ни на практике, но кроме как только «преимущество чести» (Πρεσβεῖα τιμῆς), то есть что он был первый епископ между равными, primus inter paris (См. 28 правило IV Вселенского собора). В конечном итоге, отрицание Православным Востоком желаний западных христиан удовлетворить их претензиям в отношении первенства власти папы над всей Церковью стало поводом для отделения в 1054г. папистов от Церкви.

В униональных попытках, которые всегда предпринимал Запад в отношении к Востоку, Запад всегда навязывал Востоку монархический тип своей экклезиологии в основе которой папа должен был считаться единственной видимой главой Церкви.

Официально догматическое свое закрепление учение о папском первенстве получило на I Ватиканском соборе (1870г.). На этом соборе вместе с непогрешимостью папы было в точности определено и содержание учения о первенстве папы, которое понимается как административная власть во всей Церкви, с последующим охранением правильной веры. Итак становится ясным, что папское первенство составило элемент составляемой структуры папизма и часть его догматического учения, в том смысле, что без него невозможно существования полной церковной общности. Догматическая точка отсчета для папского первенства рождается через апостола Петра в самом Христе.

Вышеуказанную монархическую экклезиологию I Ватиканского собора попытался умерить и смягчить II Ватиканский собор (1962-1964) с помощью введения некой необычной эклезиологии кинонии (communio), которая относится к коллегии епископов ( Соборное определение «Lumen Gentum», пар. 22). В основе II Ватиканского собора (исключается всякая возможность деятельность епископата без его главы, он действует только коллегиально и в общении с епископом Рима. Папа поставляется при некотором случае «выше корпуса епископов» при непосредственном назначении Христа (vicarios Christi)) в действительности оказывается то, что он оказывает воздействие на некий двойной наивысший принцип управления: С одной стороны им является коллегия епископов во главе с папой, а с другой стороны им является только сам глава-папа. Однако также важным является и то, что очень часто Собор повторяет то, что папа может совершать в своём служении «только сам».

Итак становится очевидным то, что в сущности не удалось создать гармонию между папизмом и епископским достоинством. Две экклезиологии определены так — одна двойная в другом одном находятся в проблемном сочетании. История доказала совершенную непримиримость двух экклезиологий на Западе. Во всяком случае предусмотрительность западных богословов состоит в том, что более теоретически чем практически мы можем стать очевидцами нового завоевания признания некой чисто монархической экклезиологии, которая отвергает формы коллегиальности и соборности, которые на авансцене совсем недавно появились вновь. (См. соответственно K. Schatz…)

Из вышесказанного становится вполне понятным, что папское Первенство, в сочетании с папской непогрешимостью, делает невозможным ни теоретически ни практически осуждение папы в случае совершения им догматических ошибок. Это лишь подтверждает искаженный характер соборности епископата, и явным образом противоречит богодуховновенному опыту Церкви, как он законным образом выражен в Апостольском соборе и Вселенских соборах. Первенство, как оно представлено и понимаемо на Западе, не только не служит единству Церкви, но, напротив, оно породило тенденции к разрыву и привело к окончательному отпадению папизма от Церкви (и безусловно все они находятся в непосредственной связи и иными отклонениями от догматического учения Церкви).

Ошибочные богословские основания учения о примате-первенстве папы неразрывно связаны с Filioque, и они возникают вместе с ним исторически одновременно. Filioque безусловно исторически предшествовало в своём узаконении первенству, поскольку уже в VI в. оно было усвоено на Западе на соборе в Толедо (547г.) и ему была придана сила на местном уровне через внесение в Символ Никео-Константинопольский (589г.) Неправильные богословские предпосылки учения о первенстве папы необходимо искать прежде всего в западной пневматологии (учении о Святом Духе, — примеч.переводч.). В жизни и деятельности Церкви на Западе специально не выделяется пневматологический фактор, в результате чего и усваивается Filioque, которое уничижает Святого Духа и на догматическо-теоретическом уровне. Нечто подобное происходит параллельно и с папским первенством, которое в действительности богословски раскрывает умаление благодатного измерения Церкви и принижение значения в ней Святого Духа, сжато излагая образ организации римо-католицизма с помощью придания ей чрезмерно централизованного и иерократического характера через папу и господствующую его власть над клиром и народом.

Все очень даже имеет конкретный арактре, ошибочные богословские основания папского первенства имеют достаточно явный пневматологический характер по следующей причине. Западные христиане очень рано и во всяком случае постепенно все, или большая их часть, уклонились от живого опыта Православного Востока, Что же касается благодатного пребывания Святого Духа, Который согласно обещанию Христа будет весьти (наставлять в славянском переводе) Церковь и после дня Святой Пятидесятницы «на всякую истину», и им в действительности давалось уверение в этом через невидимое и всегда ощутимое присутствие Его в единстве Церкви, согласно первосвященнической молитве Христа. То есть западное христианство обладало живым опытом единства через нетварную божественную славу и боготворящую благодать Святого Духа. Экклезиологическая структура римо-католицизма, которой мы уже касались, подтверждает несомненность высказанной мысли. Это устройство с основополагающим составляющим элементом имеет первенство папы, не допускает благодатно-харизматического служения Духа Истины, поскольку ипостасная Истина и богочеловеческая глава Церкви отделена от тварного присутствия ее наместника, папы, поскольку в то же время им вызывающим образом отвергнута связь с присутствующим Святым Духом и обращение в Нему. Иначе говоря, поскольку римо-католики не делают различия между нетварной сущностью и нетварными энергиями Бога, и по причине того факта, что они не имеют живого опыта переживания благодатного присутствия нетварной энергии и благодати Святого Духа ( из-за их догматического учения о тварности благодати), они не могут богословски не могут понять как происходит видимое присутствие Богочеловека как главы Церкви, но и невидимое присутствие боготворящей Его благодати, как обещанного ей залога истины до скончания века. По причине отсутствия у римо-католиков вышеназванных богословских основ, они на богословском уровне неспособны понять как будет являться Христос невидимо в Самом Себе, в живущих членах мистического Его тела, а не в ином мире, но и в то как невидимым образом являлось бы внутрь верующих нетварное Его царство, которое не приходит «приметным образом» (Лук. 17, 20-21) для тех, которые не обладают действующим чувственным духовным восприятием.

Но здесь вполне справедливо возникает богословский вопрос: какова же первоначальная причина такой богословской путаницы и беспорядка, которые непосредственно оказывают воздействие на экклезиологию и в действительности на жизнь Церкви с дальнейшими сотериологическими последствиями?

Папское первенство либо при откровенном понимании смыла власти, либо при скрытом служении (см. документ Равенны) в управлении Церкви, имеет в качестве первоначальной причины эгоизм, тщеславие и гордость, которые по своей природе являются злостными уничтожателями и разрывателями единства какой бы то ни было формы. Разнообразные виды эгоизма являются, согласно Священному Писанию (см. 1Тим. 6, 3-6) первоначальной причиной всякого иного учения (неправославного). Оно надмевает и развращает ум и ведет в отпадению от ЕДИНОЙ и всегда единственной Церкви. Впрочем, та же первоначальная причина настолько оторвало Денницу и единомысленных с ним ангелов и привело к падению, насколько и первую чету людей привело к отпадению от изначальной Церкви Троичного Бога со святыми его ангелами. Эгоистическое мышление является несовместимым с живым опытом переживания явления и присутствия Духа Истины в Церкви. Этот опыт переживания всегда имеет своим основополагающим характерным признаком смиренномудрие, которое обнаруживается как послушание только воле единой Богочеловеческой главе Церкви, по образу послушания Богочеловека воле Бога Отца.

Сам Христос во время Своего исторического явления на земле категорически отверг всякое тщеславное стремление к превосходству некоторых Апостолов (См. Мф. 20, 20-28 и 2, 8-11, Мк. 10, 35-45), говоря двум своим избранным ученикам: «не ведаете, чесо просита» (Мф.20, 22). В особенности важен тот факт, что Апостолы, с тех пор как приняли Святого Духа во время дня Пятидесятницы и с тех пор имея в себе Его живое переживание «со всем чувством» и действуя Им со всякой силой, не устанавливали никакого Первого из Апостолов. Так, например мы видим, что на Апостольском соборе глава Апостолов Петр не был его председателем, но брат Господень Иаков, и что соборно возобладало мнение не апостола Петра, но апостола Павла (Деян. 15). Там впервые было доказано и авторитетным образом, что непогрешимость не удерживается никаким законным лицом, но всей Церковью, когда случается необходимость , она выражается с помощью Вселенского собора. Но что касается нашей проблемы, очень хорошо о ней свидетельствуется в Деяниях Апостолов (как во время избрания апостола Матфия, как и в отношении избрания семи дьяконов, в особенности что касается образа богодустановленного критерия их избрания. (См. Деяния. 6, 2-3)) Главный критерий избрания — это действенное явления Святого Духа избираемым диаконам («семь мужей ваших, изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости» Деян. 6, 3)

Впрочем, историческая истина состоит в том, что никакой из Апостолов не управлял Церковью. Ей управляли все Апостолы в равной мере, как это проявляется на Апостольском соборе. Но и после Апостолов, их преемники, как равные епископы, управляли Церковью, являясь на соборы под председательством равных по чести епископов, как об этом свидетельствуется на Вселенских соборах. «Преимущества чести» первого не отменяли равночестия. И тот, кто имел «преимущество чести» имел один избирательный голос и подлежал суду равных по чести епископов. Впрочем именно поэтому и некоторые Первые как на Востока так и на Западе в первом тысячелетии осуждались как еретики.

Следовательно папское Первенство не имеет богословского законного основания: ни экклезиологического, ни как установление от Святого Духа. Очевидно, что оно опирается на мирской характер образа понимания власти-служения. Оно уничтожает богодухновенное строение мистического тела Церкви, оно создает план и реально упраздняет Соборность как богоучрежденное служение тела Церкви, и вводит в него мирское мышление, делая недействительным равночестность епископов, присваивает абсолютную административную власть во всей Церкви, в сущности устраняя Богочеловека и назначая в качестве видимой главы некоего человека, и таким образом повторяется вновь грех прародителей. С помощью же Filioque на Западе законным образом упразднено равночестие лиц Святой Троицы и, в особенности, Святого Духа, Которого, согласно свт. Григорию Паламе, латиняне в сущности низвели к категории тварей. Так и с помощью папского первенства, законно, подтверждается отсутствие у римо-католиков благодатного пребывания Святого Духа в церковном теле, которое у них в сущности изменятся из богоцентричного в антропоцентричное. В конечном итоге излечение выше описанного экклезиологического отклонения папистов может быть найдено только в смиренном возвращении их к традиционной экклезиологии Православного Востока.